ХРОМОЙ И СЛЕПОЙ

Хромой человек однажды вошел в сераль (постоялый двор) и устроился там среди других посетителей.

"Из-за моей хромоты я лишен возможности быстро передвигаться и не успею на султанский пир", - сказал он своему соседу.

Человек, к которому он обратился, поднял голову и сказал:

- Я тоже приглашен на пир, но мне еще труднее попасть туда, чем тебе, потому что я слеп и не вижу дороги.

Тут в их разговор вмешался третий посетитель. Он сказал:

- Вдвоем вы располагаете средством достичь вашей цели, если только согласитесь воспользоваться этим средством. Слепой может отправиться в путь, неся на спине хромого. Вы должны использовать ноги слепого, чтобы идти, и зрение хромого, чтобы его направлять.

Вот так эти двое достигли конца пути, где их ожидал невиданный доселе пир.

По дороге они остановились на отдых в другом серале. Здесь они повстречали еще двух несчастных, которые также хотели попасть на пир и не могли. Слепой и хромой стали им объяснять свой метод, но один из этих людей был глухим, а другой немым. Немой слышал их объяснения, но не мог передать их своему приятелю. Глухой мог говорить, но ему нечего было сказать.

Эти двое не попали на пир потому, что в это время поблизости не оказалось того третьего человека, который прежде всего объяснил бы им особенность их трудности, а уж потом подсказал бы, как эту трудность преодолеть.

Рассказывают, что великий Абдул аль-Кадир завещал свой заплатанный суфийский халат наследнику мантии, который должен был родиться почти через шестьсот лет после его смерти.

В 1563 году Саид Сикандар Шах из ордена Кадирийа, унаследовавший право передачи мантии, определил местонахождение предсказанного наследника

- шейха Ахмада Фаруки из Сирхинда и передал ему полномочия главы ордена. Этот  накшбандийский  учитель  был  к  тому  времени  посвящен  в  16

дервишских орденов своим отцом, который в  долгих  и  опасных  странствиях

искал и собирал по крупицам разбросанное суфийское знание.

Считается, что именно в Сирхинде было предсказано появиться великому учителю, и преемник святых ждал своего воплощения в течение нескольких поколений.

Следствием появления Фаруки и признания его руководителями всех орденов того времени является то, что сейчас Накшбандийа посвящают своих учеников во все 4 основные течения суфизма: Чишти, Кадири, Сухраварди и Накшбанди.

Сказание "Хромой и слепой" приписывается шейху Ахмаду Фаруки, умершему в 1624 году. Предполагается, что оно должно читаться только после того, как ученик получил от своего мастера особые объяснения или после изучения истории Хакима Санаи "Слепые и слон".

СЛУГИ И ДОМ

Жил некогда один мудрый и добрый человек, который владел большим домом. Он часто отправлялся в продолжительные путешествия и в таких случаях оставлял дом на попечение своих слуг.

Особенностью этих людей была какая-то поразительная забывчивость. Так, например, временами они забывали, зачем их оставили в доме, по нескольку раз выполняли одно и то же дело или полагали, что должны выполнять свои обязанности не так, как им предписывали правила. Все это происходило потому, что они забывали свои функции.

Однажды, когда хозяин отсутствовал особенно долго, подросло новое поколение слуг, которые возомнили себя законными владельцами дома. Но поскольку они были ограничены своим узким миром, им стало казаться, что с ними происходят какие-то странные вещи. Например, время от времени у них возникало желание продать дом, но они не могли найти на него покупателей, потому что не знали, как взяться за это дело. Когда же приходили люди, интересующиеся покупкой дома, они первым делом просили показать им документ, подтверждающий, что дом - собственность жильцов, но так как слуги ничего не знали о таком документе, они считали таких людей сумасшедшими или ненастоящими покупателями.

Странность их положения заключалась еще и в том, что все необходимое для дома и жильцов появлялось "таинственным образом", и это не позволяло так называемым хозяевам почувствовать себя ответственными за весь дом.

Инструкции по уходу за домом, целью которых было напоминать слугам их обязанности, хранились в кабинете хозяина, но так как второе поколение слуг объявило его священным, никому не разрешалось туда входить, и ореол непроницаемой тайны окружал хозяйские покои. Некоторые даже отрицали само существование этих покоев, несмотря на то, что могли видеть ведущие туда двери. Скептики объясняли, что двери - это просто настенное украшение.

Таким образом, слуги не могли ни управлять домом, ни возвратиться полностью к своим первоначальным обязанностям.

Предание сообщает, что эту притчу часто использовал суфийский мученик Аль-Халладж, который был казнен в 922 году, будто бы за то, что заявил: "Я есмь истина".

Халладж оставил потомству замечательное собрание мистических стихов. С большим риском для себя многие суфии последнего тысячелетия утверждали, что Халладж был великим просветленным.

ЩЕДРЫЙ ЧЕЛОВЕК

Жил когда-то в Бухаре богатый и щедрый человек. Он достиг весьма высокой ступени в духовной иерархии, за что ему был присвоен титул Президент Мира. Ежедневно к его дому толпами стекались люди, и он щедро одаривал их золотом. Для каждой категории людей - вдов, больных и т.д. - он назначал определенные дни приема, в которые они получали от него причитающиеся им милости. Но свою щедрость Президент Мира ограничивал одним условием: тот, кто произносил в его доме хоть слово, ничего не получал.

Не все люди могли хранить молчание.

Однажды, когда наступила очередь законоведов, и они пришли к нему за подарками, один из них, не в силах больше сдерживать переполнявших его чувств, на все лады принялся расхваливать благодетеля.

Президент Мира ничего ему не дал.

Но законовед решил добиться своего. На следующий день за милостью пришли калеки. Притворившись увечным, он явился вместе с ними.

Президент узнал его и опять ничего не дал. Тогда законовед снова изменил свое обличье и пришел уже с другими, прикрывая лицо руками. Но и на этот раз Президент Мира узнал его и прогнал прочь.

Снова и снова законовед предпринимал свои попытки, он даже переодевался женщиной, но щедрый человек неизменно узнавал его и отсылал с пустыми руками.

В конце концов этот человек пошел к владельцу похоронного бюро и попросил завернуть себя в саван и положить в гроб, как мертвеца. "Когда Президент Мира будет проходить мимо, - сказал законовед, - он, вероятно, подумает, что перед ним труп, и пожертвует на похороны. Деньги мы разделим с тобой поровну".

Предприниматель сделал все, как он просил, и Президент Мира собственной рукой опустил на саван золотую монету. Законовед тут же схватил ее, опасаясь, что она может достаться предпринимателю, и воскликнул, обращаясь к Президенту: "Ты отказывал мне в своей щедрости; видишь, как я добыл ее?!"

Щедрый человек ответил ему так:

"Ты ничего не сможешь получить от меня, пока не умрешь".

В этом и кроется смысл загадочного изречения "умри до своей смерти". Дары приходят к человеку только после "смерти" и не раньше. Но даже сама эта "смерть" не может придти без посторонней помощи.

Это сказание из четвертой книги "Месневи" Руми говорит само за себя. Дервиши с его помощью подчеркивают тот факт, что,  хотя  определенные

дары и могут быть "ухвачены" хитрецами, ценности, которыми наделяет учитель, подобный Щедрому Человеку из Бухары, обладают более высоким значением, чем кажется на первый взгляд.

Это есть неуловимая сила бараки.

ХОЗЯИН И ГОСТИ

Учитель подобен хозяину дома. Те, кто пытаются изучать Путь - его гости. Эти люди никогда прежде не бывали в домах и плохо представляют себе, что это такое. Но, как бы то ни было, дом есть дом.

Когда гости входят в дом и видят место, предназначенное для сидения, они спрашивают, что это такое. Им отвечают: "Это место, где сидят". Гости усаживаются на стулья, не вполне, однако, понимая назначение стульев.

Хозяин развлекает гостей, а они продолжают задавать вопросы, подчас неуместные; но хозяин, как гостеприимный человек, не ставит им это в упрек. Например, гости хотят знать, где и когда они будут есть. Они никак не могут взять в толк, что никто не будет обделен вниманием, что кроме хозяина в доме есть и другие люди, которые в этот момент готовят еду, что есть другая комната, где их рассадят и подадут им угощение.

Не видя ни еды, ни того, как ее готовят, гости смущаются; возможно, даже, они испытывают сомнения, да и вообще они чувствуют себя неловко.

Добрый хозяин, понимающий состояние своих гостей, должен бы успокоить их, чтобы ничто не помешало им в назначенный час насладиться трапезой.

Среди гостей есть люди более сообразительные, которые скорее своих товарищей уловят связь вещей в доме. Они могут дать этим последним надлежащие объяснения. Между тем хозяин отвечает на вопросы гостей, в соответствии со способностями каждого воспринимать дом как функциональное единство.

Одного факта наличия дома еще недостаточно: дом должен быть приготавливаем к приему гостей, и присутствие хозяина в нем необходимо. Кто-то должен добросовестно выполнять роль хозяина для того, чтобы гостящие в доме чувствовали себя непринужденно - ведь хозяин несет за них ответственность. Сначала многие не понимают, что они гости - или, скорее, им неизвестно само понятие "гость" - то есть, им неясно, что от них в этой роли требуется и что это им может дать.

Опытный гость, который уже кое-что знает о домах и гостеприимстве, в конце концов раскрепощается и благодаря этому лучше начинает понимать, что такое дом и каковы многие стороны жизни в нем. Пока же гость только пытается постичь сущность дома и запомнить правила этикета, его внимание слишком поглощено этими факторами, чтобы он мог замечать, скажем, красоту, ценность или назначение мебели.

Эта высокопочитаемая притча, взятая из "поучений" жившего в XIV столетии Низам ад-дина Авлийа, как предполагается, полезна на различных уровнях. Притча говорит, в частности, о том, что человеку необходимо упорядочить различные функции ума для того, чтобы развить в себе особое высшее восприятие.

Она к тому же имеет целью указать в форме, легко доступной уму, на необходимость суфийской группы и взаимосвязь между ее членами, а также показать, как каждый член группы может дополнить другого.

Большое внимание дервиши уделяют тому факту, что для индивидуума важно вначале урегулировать некоторые проблемы, прежде чем он сможет извлечь пользу из усилий группы.

Притча относится к суфийским произведениям, на которые наложен определенный запрет. Ее нельзя изучать самостоятельно, и где бы она ни была записана, ученик, прочитав ее, должен сразу же читать следующий на ней рассказ.

Притча не появляется ни в одном классическом произведении, но ее можно обнаружить в рукописных сборниках, которые дервиши носят с собой, и время от времени она входит как составной элемент в планомерный курс обучения.

Настоящий вариант взят из манускрипта, в котором утверждается, что притча принадлежит мастеру Амир Сейнду Кулал аль-Бухари, умершему в 1371 году.

КОРОЛЕВСКИЙ СЫН

Однажды в некоей стране, где все жили, как короли, была одна семья. Безгранично счастливое существование этих людей протекало в столь совершенном окружении, что его невозможно описать в словах, используемых современным человеком.

Жизнь в этой стране, называемой Шарк, по-видимому, вполне удовлетворяла юного принца Дхата, но однажды его родители сказали ему: "Любимейшее дитя, по обычаю нашей страны каждый королевский сын, достигнув определенного возраста, должен пройти через испытания далеких странствий. Это необходимо для того, чтобы подготовиться к царствованию, заслужить уважение себе подобных и с помощью внимательности и усилий развить духовную стойкость, которая не может быть развита в человеке никакими другими путями. Так было от начала дней и так будет всегда".

И вот принц Дхат стал готовиться к путешествию. Родственники, снаряжая его в дорогу, снабдили его особой пищей, которая поддерживала бы юношу на чужбине. Эти припасы обладали чудесным свойством - хотя они были даны ему в неограниченном количестве, они занимали очень мало места.

Кроме того, ему дали и нечто другое, о чем даже нельзя упомянуть, и эта вещь, будучи правильно используема, ограждала ее владельца от опасностей пути.

Дхат должен был направиться в страну Миср, но прибыть туда он должен был тайно, ничем не выдавая своего истинного происхождения. Родители дали ему в дорогу проводников, которые должны были указывать путь в Миср, и облачили принца в одежды, соответствующие его новому положению, - его наряд прекрасно скрывал высокий королевский сан юноши.

Цель путешествия состояла в том, чтобы принести из Мисра драгоценный камень, охраняемый ужасным чудовищем.

Итак, Дхат отправился в дорогу. Подойдя к границам Мисра, проводники повернули назад, и дальше принц должен был идти один, но еще раньше, в пути, он встретился с одним своим соотечественником. Этот человек тоже направлялся в Миср с миссией, подобной миссии Дхата, и молодые люди продолжали путешествие вдвоем. То, что они были вместе, некоторое время помогало им помнить о своем высоком происхождении, однако вскоре климат и пища в новой стране погрузили их в какой-то полусон, и Дхат забыл о своем задании.

Шли годы. Принц вполне освоился в Мисре, скромным ремеслом зарабатывал себе на жизнь и даже не вспоминал о том, кто он и почему здесь оказался.

Между тем жители Шарка, воспользовавшись известными только им одним методами, узнали, в каком страшном положении находится Дхат, и решили общими усилиями помочь ему проснуться и осуществить миссию, ради которой он был послан в Миср.

Каким-то чудесным образом спящему сознанию принца было отправлено такое послание: "Пробудись! Ведь ты королевский сын. У тебя есть особое задание в этой стране, и когда ты его выполнишь, ты должен снова возвратиться к нам".

Это послание пробудило Дхата, и он тут же все вспомнил. Он разыскал чудовище, усыпил его с помощью волшебных звуков и завладел бесценным сокровищем.

Затем, повинуясь звукам пробудившего его послания, принц снова облачился в свои прежние одежды и, следуя за звуком, направился в страну Шарк.

В удивительно короткое время Дхат снова обрел свое прежнее обличие, страну предков и родной дом. Но теперь благодаря опыту он увидел во всем этом нечто большее, чем мог видеть раньше: он обрел безопасность. И он осознал, что его родина - это то самое место, о котором у жителей Мисра сохранились смутные воспоминания, выражаемые ими в слове "саламат" - этим словом они обозначали смирение, но на самом деле, как он теперь понял, оно имеет другой смысл - покой.

Очень похожую тему можно найти в "Гимне души" из новозаветного апокрифа. Философ Ибн Сина (умер в 1038 году), известный на Западе как Авиценна, использовал подобный материал в своей аллегории "Изгнание души" или "Поэма о душе".

Приводимый вариант этого сказания встречается в тетради странствующего дервиша, который, как предполагается, записал его со слов Амир Султана, шейха из Бухары, учившегося в Стамбуле и умершего в 1429 году.